О! Как ты дерзок, Автандил! - Александр Иванович Куприянов

– Вся нация отсылает друг другу котиков по смартфонам. Был недавно на буровой – у них в вагончике нет ни одной книги, кроме инструкции по противопожарной безопасности. Нефтяники, добытчики главного богатства – нефти! Важнее только космос и искусственный интеллект.

Папа, зажигаясь в споре, переходил на мировые масштабы. Он так мыслил.

Мама нефть не качала. Она создавала сайты приключений, компьютерные игры и зарабатывала больше папы. И даже больше сварщиков.

– Тамара! Было древнегреческое слово «норма». Норма вина, развлечений, богатства. Русские потеряли норму! Нам, как диким племенам в Африку, завезли огненную воду, бусы и бритвочки… Вот что такое Интернет для русских, чукчей, якутов и ненцев… Посмотри, во что превратили тундру? Зато теперь все ходят не в звериных шкурах, а в куртках «Коламбия», жрут гамбургеры и повально мрут от огненной воды… Забрали не только нефть, алмазы и золото! Душу вынули, Тамара! А дети с малых лет говорят только про деньги, которые зарабатывают их родители. Кто больше? Послушай нашего сыночка и его дружков!

Мама соглашалась:

– Да! Дети всегда жадные. С пеленок. И они любят деньги… Только послушай их! Они хотят купить все-все на свете. Им все надо. И даже клады ищут под землей. Вот и наш сыночек…

А что – сыночек? Мальчик и правда давно хотел купить себе унты, лисью шапку, как у негра в Воркуте, и кожаную летчицкую куртку «Пилот» с эмблемой крылышек на кармане. Он представлял, как войдет в класс – в рыжих унтах и с белым кашне на шее. Однажды он видел такого вертолетчика в местном аэропорту. Лучше шапки, конечно, будет шлем с защитными окулярами. Валька Переверзис, конечно, ахнет! И потом, дались им эти деньги и гамбургеры. Сто раз повторяют одно и то же. А мама и мальчик гамбургеры любят. Нормальная котлета. Главное, успеть съесть ее горячей. И лапшу «Доширак» хлебают тоже с удовольствием. Мальчик почти все понимал в спорах папы и мамы. Он не понимал только одного, почему русские поработили ненцев? Было такое ответвление в спорах отца и матери. У них в классе учился Витька Пэдарангасава, интернатовский, сын знатного бригадира оленеводов. Интернат существовал как раз при папином техникуме. Витька не только лучше всех метал олений аркан тынзей, но и с двух рук, не глядя, набивал эсэмэски. Мальчик попросил показать, как он это делает. Витька, тоже залупонистый, заважничал:

– Фамилию мою правильно выговоришь? Тогда покажу.

Азербайджан и Пэдарангасава правильно произносила только Сталина Ефремовна. А залупонистых и упоротых среди ненцев хватало. Точнее сказать, что залупонистыми они были почти все.

Папа объяснил мальчику, что в пальцах ненцев особая моторика. Она природная. И рисовал Витька лучше всех в классе. На доске мелом он проводил две параллельные прямые. Потом измеряли линейкой. Ни на миллиметр не ошибался! Сталина Ефремовна говорила Витьке: «Умничка!»

Мальчику она никогда так не говорила.

4

Мальчик сел на гладкое, отполированное изумрудной водой бревно, сучковатый комель которого уже почти заплыл песком и галькой. Такие бревна и коряги они встречали на берегах таежных речек, когда папа брал его с собой на рыбалку. Солнце еще не вставало. Но мальчик хорошо видел ровную линию горизонта, длинный мол, вдающийся далеко в море, шлюпки, привязанные к толстому канату пирса. И стайку гидроциклов в отдельной гавани. Море, конечно, было прекраснее тундры. Тут даже спорить не о чем. Прекраснее и – всё! Волнение теснило грудь мальчика точно так же, как когда он дышал в проталину тундры. Несколько лодок, перевернутых кверху днищами, лежали на бетонной площадке, откуда и начинался мол. Мальчик подумал: «Вот где будет мой штаб… Под лодкой». В мире осталось совсем немного мальчиков, которые до сих пор строят штабы. Мальчик был тем самым мальчиком, который упорно везде, где только мог, начинал строить штаб. Особенные места, скрытые от взрослых. Там можно спрятать необходимые для мальчишеской жизни вещицы. Патроны-гильзы от взорвавшейся петарды – почти готовое «взрывное устройство»; кем-то выброшенные цветные провода – пригодятся для «рации»; сломанный длинный фонарик без кнопки включателя – можно батарейки присоединить напрямую и получится прожектор, прожигающий темноту; заржавевший перочинный ножик – очень легко отмачивается в керосине, а потом напильником вытачиваешь стилет. Стилет – обязательно, потому что стилет – обоюдоострый клинок. С перочинным ножичком, которым подтачивают карандаши, в разведку не пойдешь. Зачем мальчикам штабы? Человеку, входящему в мир, нужно свое пространство, где не будет Глафиры Сергеевны Переверзис. «Не бери без спроса мел, положи на место тряпку, отключи компьютер – в “танчики” поиграешь у папы на кружке…»

Раньше папа работал в школе, а потом Переверзис пригласил его в техникум. Считалось, что папа пошел на повышение. Школьные учителя завидовали ему. Потому что нефтяники платили педагогам, конечно, больше, чем учителям в школах… Нефть, говорил папа, главное богатство мира. Не зря дембеля рвались в сварные. Надо попросить папу купить мальчику лисью шапку и унты.

Была еще одна причина устраивать штабы, но мальчик ее пока не знал. Дед Иван Иванович рассказывал, что когда-то, для мальчика очень давно, все советские люди прошли через войну. Сам дед ее тоже почти не помнил, потому что родился сразу после войны. Про карточки хлебные помнил, про блокаду в Ленинграде. Сейчас такого города, Ленинграда, уже нет. Что-то деду рассказывал его отец – тоже Иван. Иван-два был настоящим разведчиком, ходил за линию фронта и брал языка. Тоже не очень понятно. Языками называли не английский и немецкий языки, а пленных фашистов. Они должны были рассказывать в красноармейском штабе про свои военные секреты и тайны. Для этого взятого в плен языка требовалось расколоть. Мальчик спросил:

– Их что – пытали? Как Спартака?

Дело происходило на летних каникулах – они гостили у Ивана Ивановича. Рыбачили на прудах у церкви, за Торжком. Папа, памятуя бурное объяснение со Сталиной Ефремовной, внимательно посмотрел на сына.

– Во-первых, Спартак погиб в бою. Его римские солдаты убили, дротиком. В плен он не попадал. Стало быть, пытать Спартака не могли. Во-вторых, кто тебе сказал, что красноармейцы кого-то пытали… Хоть бы и фашистов?

Мальчик удивился:

– Папа, ты что – не знаешь?! Правда! Сталин послал телеграмму по всем штабам: фашистов и врагов народа можно пытать! Зэков и космополитов безродных – тоже. Отец Переверзиса нам на классном часе сам рассказывал, как его держали в специальной яме в вечной мерзлоте. Называлась яма карцером. Есть давали только мерзлый хлеб и воду. Он спал на земле. Была такая тайная организация со штабом в Кремле. Она